BALTIC1812 REENACTOR

Бизнесмен на троне

За что Улманис любил самого распиаренного правителя Курляндии

Автор: Константин Гайворонский

28 октября стукнуло 400 лет со дня рождения курляндского герцога Якоба фон Кеттлера (1610–1681). В Латвии его помнят и ценят — еще весной Банк Латвии выпустил памятную юбилейную монету, а на прошлой неделе в честь герцога состоялись выставки, концерты, исторические чтения в Кулдиге (где он родился) и в Елгаве (бывшей Митаве — столице герцогства). Потомки курляндских баронов даже скинулись по такому случаю на реставрацию саркофага герцога. Марите Яковлева, латвийский историк, профессионально занимающаяся герцогством Курляндским, объяснила "Вести Сегодня" популярность Якоба среди латышей.

— Якоб — наверное, самая увитая мифами фигура в истории Латвии. Его восхваление начала сначала немецкая, а потом подхватила латышская довоенная и эмигрантская историография.

— А вот латышская–то почему? Он же немец, всем баронам барон…

— Герцогство Курляндское в довоенное время рассматривалась как протоформа латвийского государства. Как обоснование того, что государственность на этой территории вообще возможна. Лифляндией правили шведы, Инфлянтами — поляки, а тут хоть и вассальное государство в составе Речи Посполитой, но все же самостоятельное до известной степени.

— Но Ливония была еще более самостоятельна.

— Ливония — это рыхлая конфедерация из Ливонского ордена и церковных владений, главным из которых было Рижское архиепископство. А вот когда в XVII веке в Европе началось развитие национальных государств, то и у нас появился аналог.

— А латышских историков не смущало, что герцог едва ли знал хоть слово на латышском?

— Нет, потому что были и другие прецеденты, когда и правители, и знать происходили из чужеземцев. Например, в Англии после норманского завоевания. А Улманис, кроме того, любил отождествлять себя с герцогом: этакий отец нации и крепкий хозяйственник.

Ведь это с Якоба, как раньше писали, начинается взлет Курляндии, здесь строят корабли, мануфактуры. И конечно — колонии! Тобаго и форт Джеймс в Гамбии. Людей всегда интересует нечто экзотическое, так что, по–моему, именно из–за колоний Якоб и стал фигурой № 1 в истории Курляндии. Первые апологетические работы появились в конце XVIII века, как раз когда в искусстве господствовал романтизм, когда все искали экстраординарных героев. Кто же у нас самый подходящий? Якоб!

Настоящий расцвет "легенды о Якобе" начался с середины XIX века. В 1844 году вышла книга Отто фон Мирбаха "Письма из Курляндии и в Курляндию". Мирбах, курляндский барон, весьма интересовавшийся древним Римом, но имевший слабое представление об истории родной страны, просто собрал в кучу все попавшие ему в руки документы и оформил их как письма некоего курляндского дворянина о деяниях Якоба. Получился образ "идеального монарха", развивавшего промышленность, флот, шедший от успеха к успеху. До последнего времени его книга считалась приличным историческим источником. Но когда я стала смотреть реальные документы… Мирбах просто свалил все в одну кучу — и то, что было при Якобе, и то, что случилось гораздо позже его смерти.

— Кем же в реальности был герцог Якоб?

— Бизнесменом на троне. Причем, несмотря на известный прагматизм, с авантюрной жилкой. Колонии, новые земли, проект торговли с Персией через Россию — у него было много интересных идей, но большинство проектов проваливалось. Тогдашняя мировая экономика оказалась сложнее, мир — масштабнее, а расстояния — громаднее, чем представлялось ему из Митавы.

Многое ему просто приписали. Ведь это его сын — Фридрих Казимир — реорганизовал железоплавильные заводы по самым передовым шведским образцам, выписал шведских специалистов. Но наша курляндская болотная руда содержит мало железа, оно получается хрупким и ломким. И все–таки дело делалось, а торговал Фридрих Казимир не хуже отца. Однако все эти заслуги приписываются Якобу, а про сына написали, что он "погряз в долгах и растратил отцовское наследство". Но долги ему оставил как раз Якоб, а вот с наследством было сложнее. В качестве доказательства богатства Якоба ссылаются на его завещание, где он оставляет сыну для раздачи братьям и сестрам сотни тысяч талеров. Но это были не живые деньги, а долги. По мнению Якоба, ему должны были Швеция, Испания, Англия. Например, в 1640–х испанские каперы захватили несколько кораблей герцога. Он выставил испанцам счет, да еще каждый год начислял проценты. И даже требовал, чтобы в счет долга испанцы отдали ему соседний с Тобаго остров Тринидад — в 10 раз больший по площади! Естественно, ни он, ни наследники ничего не получили — плевали испанцы на его претензии.

— Мне ситуация Первой Северной войны, когда герцогство попало в переплет между Швецией, Польшей и Россией, живо напомнило Латвию конца 1930–х. У вас не возникало таких аналогий?

— С этим периодом нет. Вот окончательное присоединение герцогства к России в 1795–м — да, там похоже на 1940–й.

— А как вы считаете, в окружении трех тогдашних сверхдержав у герцога был шанс создать независимое крепкое государство, которое смогло бы потом уцелеть? Как Дания, к примеру…

— Если не рассматривать какие–то фантастические сценарии, то возможностей для реальных маневров у него было немного. Например, шведы несколько раз предлагали ему перейти в их подданство. Но в Швеции была куда как более сильна королевская власть, там бы и герцога, и дворянство, привыкших, что поляки почти не вмешиваются в их дела, быстро бы приструнили. Им это надо?

Герцог не был крупной политической величиной. Для него главным была собственная торговля. У него не было осмысленной политики по развитию городов, он не шел на конфликт с дворянством, без чего невозможно создать крепкое абсолютистское государство. Курляндские бароны ведь обладали привилегиями торговать самостоятельно, без посредничества городских купцов, и лишаться этой привилегии не желали. Это вообще была сильная корпорация. Чтобы с ней справиться, нужна была опора — например, в виде регулярной армии. Но армия стоит безумных денег, а тратиться герцог не хотел. Шансы на создание централизованного государства были минимальные.

— Курляндские бароны напомнили мне нынешние политические партии… Скажите, а 233 года существования герцогства как–то повлияло на формирование латышской нации? У курземцев есть какие–то особенности по сравнению с остальными латышами?

— Ну, хотя население там и смешивалось и перемешивалось, курземцы до сих пор считаются более… гордыми, что ли. Причем именно курземцы. Земгальцы — более мягкие и спокойные. Может, потому, что там земли более плодородные. Но вообще вопрос о влиянии герцогства на латышскую нацию не исследован. Надо скать, что история герцогства вообще почти неизвестна, если не считать политических перипетий. Экономическая, социальная история — это больше голословная патетика. Кстати, поэтому мы с коллегами решили сделать электронную энциклопедию Курляндского герцогства. Все что нароем — будем выкладывать, чтобы не ждать, пока соберем денег на книгу. Сейчас пишем первые статьи, надеюсь, сайт заработает в будущем году.

— Спасибо за беседу.

МЕЖ ТРЕХ ЖЕРНОВОВ
5 лет назад в "Журнале Латвийского института истории" Марите Яковлева опубликовала статью "Отношения курляндского герцога Якоба с Россией". Отношения эти складывались непросто, потому что пик контактов пришелся на Первую Северную войну (1655–1660), которую против Польши вели Швеция и Россия (а потом Россия объявила войну шведам). Территория нынешней Латвии стала одним из театров военных действий, в 1656 году Алексей Михайлович осаждал Ригу.

В этой ситуации герцог Якоб отчаянно маневрировал между поляками, шведами и русскими, стараясь соблюсти нейтралитет. Определенные услуги русским он все же оказывал — например, поставлял провиант. В ответ царь отдал приказ по войску относиться к Курляндии как к дружественной стране и отнюдь не грабить ее. Приказ, который в условиях войны, понятно, не всегда соблюдался (дошло до того, что царь дал беспрецедентное разрешение курляндским властям вешать любого из своих подданных, попавшихся на грабежах в герцогстве).

В конце концов в 1656 году шведы, как пишет историк, "вероломно заняли Митаву и взяли в плен герцога с семьей. В начале 1659 года в руках шведов оказалось все герцогство. Оккупация вызвала движение сопротивления, в котором участвовали и помещики, и горожане, и крестьяне, однако большее значение в освобождении герцогства от шведов имели польско–литовские войска и армейские отряды, посланные бранденбургским курфюрстом". После войны Якоб вернулся на престол, но восстановить былое процветание разоренного герцогства уже не смог.

"Вести Сегодня +", № 67.

http://www.ves.lv/article/147053<\/u><\/a>